Спустя полтора года после знаменитого письма ФНС о применении налоговой реконструкции можно говорить о том, что практика использования этого инструмента начинает складываться. О том, получила ли процедура распространение и какие наметились тренды в ее применении, в интервью журналу «Расчет» рассказала Елена Констандина, старший налоговый юрист юридической фирмы «Гин и партнеры».
— Елена, расскажите, пожалуйста, как изменилась практика применения налоговой реконструкции.
На наш взгляд, использование налоговой реконструкции инспекторами за период после публикации ФНС письма шагнула значительно вперед. Мы наблюдаем существенное количество примеров применения этого инструмента. Среди прочего, есть множество знаковых кейсов.
Например, дело компании «Спецхимпром» (дело № 305-ЭС21-18005 от 15.12.2021), которое было отправлено арбитрами на новое рассмотрение. Судьи, изучая спор, обратили внимание, что необходимо определять действительные налоговые обязанности налогоплательщиков, речь, в частности, идет об НДС и налоге на прибыль.
Еще одно знаковое дело произошло с участием Уральской производственной теплоизоляционной компании.
В этом споре с инспекцией, который дошел до зала судебных заседаний, было несколько важных для бизнеса и для налоговых юристов выводов, как, например, то, умысел налогоплательщика учитывается только при определении размера штрафа по статье 122 НК РФ, а налоговые последствия следует определять исходя из фактических обстоятельств, а так как хозяйственные операции имели место на самом деле, независимо от злоупотреблений компнаии, проведение реконструкции не может зависеть от того, раскрыла она сведения о реальном поставщике и параметрах совершенных операций.
Если говорить про общие впечатления, то мы видим на нашем собственном опыте и по судебной практике, что, безусловно, и инспекции, и судьи начали применять налоговую реконструкцию на практике. Используется этот механизм как для расчета НДС, так и для налога на прибыль.
При этом неважно, раскрыла компания сведения о спорной сделке самостоятельно или же налоговые инспекторы сами узнали о реальном поставщике из материалов, которые были получены в ходе контрольных мероприятий.
— Когда письмо ФНС было только опубликовано, юристы опасались, что реконструкцию не будут применять в случае, если действия бизнеса будут определяться ревизорами как осознанное сокращение налоговой базы.
Да, все верно, такие предположения среди юристов были. Поэтому основным и очень важным выводом на сегодняшний день является тот факт, что реконструкция проводится вне зависимости от установления умысла.
То есть даже если налоговый орган предполагает из полученных им документов, что у компании действительно были планы по умышленному незаконному сокращению сумм налогов, то реконструкция все равно имеет место быть. Это очень позитивная практика.
Так, в одном из последних дел с участием уже упомянутой Уральской производственной теплоизоляционной компании, арбитры указали, что форма вины налогоплательщика учитывается только при определении штрафной санкции по статье 122 НК РФ. При этом форма вины не влияет на действительный размер налоговых обязательств.
Вне зависимости от того, был умысел или нет, инспекторы все равно должны определить налоговые обязательства расчетным путем. Изучая это дело, нужно сказать, что в самом начале спора ревизоры настаивали на том, что у бизнеса нет права применять налоговую реконструкцию. Тем не менее итоговое решение оказалось на стороне общества.
Решения инспекторов
— Вы говорите о решении судей, а сами инспекторы предлагают провести эту процедуру?
Да. Буквально на прошлой неделе мы получили решение налогового органа, в котором ревизоры провели реконструкцию и по НДС, и по налогу на прибыль. При этом они сами определили действительного поставщика.
— Как проходил переход к применению реконструкции?
Можно сказать, что в течение прошлого года этот инструмент внедрялся. Только последние месяцы все заинтересованные стороны приходят к пониманию, что реконструкцию использовать нужно. При этом пока не сложилось единообразного подхода к проведению самой процедуры, эта методология только формируется. В нашем опыте есть пример, это произошло осенью прошлого года.
Ревизоры в рамках мероприятий налогового контроля направили требования контрагентам и производителям нашего клиента, их целью было подтвердить прямые взаимоотношения компании с заводом-изготовителем. В акте инспектор рассчитал сумму налога на прибыль на основании товарных накладных и счетов-фактур, полученных от производителя, то есть ревизоры использовали «первичку» завода-изготовителя. И это тоже очень прогрессивная практика.
Ранее мы с таким опытом не сталкивались. По результатам налоговой проверки аналогичный подход был применен и в отношении НДС. Это безусловно положительная тенденция.
— Вернемся к умыслу. В случае если компания сама раскроет все данные о сделках, будет ли инспекцией проведена реконструкция?
У нас был опыт, когда нашему клиенту инспекторы предложили признать вину и раскрыть все сведения по сделке. Это произошло на стадии предпроверочного анализа. Из переданных сведений ревизорам стало понятно, что договор исполняли не те контрагенты, которые были указаны в документах. Однако после того, как мы передали всю информацию, проводить реконструкцию инспекция не стала.
Ситуация была разрешена процедурой медиации. Что в целом тоже можно назвать положительным трендом. Тут важно обратить внимание, что компании постепенно меняют свой подход к работе с поставщиками и подрядчиками, а значит, если сегодня предприятие работает полностью в правовом поле, это не гарантирует того, что такие же принципы использовались бизнесом три года назад.
Поэтому важно, чтобы у бизнеса сегодня была возможность исправить ошибки прошлых лет на условиях, приемлемых и для Налоговой службы, и для компании.
— Вы уже несколько раз отметили, что инспекции идут навстречу компаниям, значит ли это, что, выражаясь языком бизнеса, ревизоры пытаются найти решение при выявлении нарушения?
Мне кажется, что да. Такая тенденция наметилась. Можно рассказать о нашем опыте работы с инспекцией в Нижневартовске. Замруководителя инспекции слушала нас с очень большим интересом, было видно, что она как юрист пытается найти правовые пути решения проблем. Все принципы, которые должны работать в арбитражном процессе, были воплощены в жизнь на досудебном этапе. Я получила колоссальное удовольствие от такого опыта.