В последние годы, когда обанкротились сотни банков, вырос и масштаб злоупотреблений. Словарь юридических жаргонизмов пополнился «разбивщиками», «дробильщиками» и «переводильщиками». Если вы заподозрили, что у банка вот-вот отзовут лицензию, то первое ваше желание – вернуть свои деньги. Пусть даже и не совсем легальным путем. И тут вам может поступить заманчивое предложение, воспользовавшись которым, вы можете как оказаться «на коне», то есть с деньгами и незапятнанной репутацией, так и лишиться всего этого.
Что зачастую происходит в банках (и «вокруг» них) накануне банкротства? Деловая суматоха. Вкладчики пытаются любыми способами спасти свои деньги, акционеры банка раздувают долги с целью включить их в реестр кредиторов. В этих схемах им помогает персонал, который регистрирует фиктивные вклады после запрета Центробанка или проводит многомиллионные переводы без документов. Выдача денег оформляется задним числом, еще до того, как появились признаки неплатежеспособности банка. Чаще всего клиенты снимают средства со вкладов, которыми могут, в частности, гасить свои же кредиты в этом банке.
Также нередки случаи, когда аффилированные с должником лица пытаются создать искусственную кредиторскую задолженность перед процедурой несостоятельности. Встречается и дробление вкладов. Судебная практика раньше проходилась катком по подозрительным требованиям. Когда появлялась так называемая «скрытая картотека» (неформальный реестр невыполненных требований), хватало одного неисполненного платежного поручения, чтобы суд признал неплатежеспособность банка с этого дня. Все деньги в нем «обнулялись». Такая практика достигла пика несколько лет назад. Она оказалась удобной для Агентства по страхованию вкладов (АСВ), потому что упростила ему доказывание. Но этот подход совсем не учитывал осведомленность и добросовестность клиентов. Сейчас суды отходят от такого «абстрактного» правоприменения. Это видно на примере двух споров, где Верховный суд подробно разобрал конкретные обстоятельства и доказательства.
Уменьшить вклад и увеличить выплату
Отзыв лицензии дает вкладчику право получить страховую компенсацию. Если сейчас максимум – 1,4 млн рублей, то до 29 декабря 2014 года вклады страховались только на 700 000 рублей. В преддверии банкротства один вклад могут раздробить на несколько более мелких, чтобы получить больше денег. Строго говоря, это можно квалифицировать как страховое мошенничество.
В одном из таких дел АСВ оспаривала списание 1,3 млн рублей со счета Татьяны К. и зачисление 700 000 рублей и 690 000 рублей на счета Сергея А. и Павла Б. Эти операции в банке провели 25 апреля 2014 года, хотя за два дня до этого ЦБ запретил привлекать денежные средства новых клиентов-физлиц. В мае у банка отозвали лицензию, а вышеуказанные граждане получили 100%-ные страховые возмещения. В июне АСВ приступило к обязанностям управляющего. Оно решило признать недействительными некоторые сделки, в числе которых оказались переводы по данным счетам.
Ведь их совершили в период неплатежеспособности, когда в банке уже была картотека неисполненных поручений, указывало агентство. Сами операции, по мнению АСВ, были безденежными, а вклады двух мужчин были сформированы фактически за счет дамы. Эти доводы не убедили две инстанции. Истец не сумел доказать, что сделки мнимые – так решил Пресненский райсуд. С таким мнением согласился и Мосгорсуд. Операции по дроблению вкладов сами по себе не причиняют ущерба банку или его кредиторам, поэтому нижестоящие инстанции не увидели в них ничего противоправного.
Но при этом суды проигнорировали особенности совершения таких сделок в условиях дефолта банка и не дали им правовой оценки. Поэтому их отменил Верховный суд РФ, который указал на признаки злоупотреблений. Как показывает выписка, спорные операции совершались с перерывами от 10 секунд до одной минуты. Этого времени явно недостаточно, чтобы кассир банка оформил все документы и пересчитал такие значительные деньги, отметила «тройка» гражданской коллегии. Учитывая, что к тому моменту банк уже не выдавал наличные, у граждан не было причин нести туда деньги, излагается в определении Верховного суда РФ от 31.07.2018 № 5-КГ18-113.
38 000 000 рублей на дружбе и доверии
В 2016 году АСВ отказалось включать в реестр требований кредиторов банка долг 38,2 млн рублей акционера банка Вячеслава О. (более 19% акций). Агентство указало, что эти деньги уже ушли со счета в 2011 году. Акционер же считал, что списаний фактически не было, и решил защитить свою позицию в суде. Три инстанции встали на его сторону. Они указали, что кассовые ордера не подтверждают операций, потому что вкладчик на них не расписывался. В частности, они ссылались на выводы судебной экспертизы: она «не обнаружила достоверных признаков, что подписи принадлежат именно Вячеславу О.». АСВ также указывало на пропуск исковой давности, но суды отклонили и этот довод. Речь идет о включении в реестр кредиторов, а не об оспаривании сделок. Истец узнал об убытке только в апреле 2016 года – из отказа АСВ, объяснили три инстанции. Судьи поверили словам акционера, что он не мог узнать раньше, потому что ему не говорили, а сам не контролировал счет, потому что дружил с председателем правления банка. Сколько у него денег, клиенту якобы устно сообщала кассир.
Вкладчик-акционер утверждал, что не контролировал 40 млн рублей, которые были у него на счету. Распоряжения об операциях он давал кассиру, и она устно сообщала ему остаток.
Это не убедило экономколлегию Верховного суда. По ее мнению, акционер, по сути, требовал взыскания убытков в связи с необоснованным списанием. Срок давности по такому иску – три года с того дня, как вкладчик узнал или должен был узнать о нарушении своих прав. Экономколлегия не поверила гражданину, что он больше пяти лет не интересовался остатком по своему счету, на котором было более 40 млн рублей. При этом он регулярно совершал операции по счету без средств коммуникации (например, без мобильного приложения). Акционер мог и должен был выяснить остаток, иначе непонятно, как он распоряжался деньгами. Усомнились судьи и в том, что кассир после каждой операции устно сообщала остаток по счету: «Такой способ получать информацию нельзя признать разумным».
Более того, учитывая дружбу с председателем правления и доверительное общение с кассиром, Вячеслав О. мог попросить списать деньги без документов, предположили «верховные судьи». Они обратили внимание на довод АСВ, которое указывало, что истец не требовал возмещения убытков до банкротства банка. Если бы спорная сумма в 38,2 млн была на счете, то ему не было бы смысла зачислять сопоставимые деньги. «Этот довод сам по себе не говорит, что денег на счете было мало, но заставляет кредитора раскрыть разумные экономические мотивы поведения», – заключила экономколлегия в своем определении от 09.08.2018 № 305-ЭС17-10167.
P.S. Становится все более привычным, что суды применяют критерии сомнительности, когда рассматривают сделки должников-банкротов. Это особенно актуально в несостоятельности банков, где сотрудники обычно вовлекают в различные схемы клиентов, заинтересованных сохранить свои деньги.
Чтобы выявить технический характер операций, сопоставляют все обстоятельства их совершения: время внесения и снятия средств, иные операции по счету, сведения о вкладчике. Такой сущностный, а не формальный подход с подачи ВС РФ должны воспринять и суды общей юрисдикции.
Читайте также «Банкам запретят менять условия вкладов в худшую сторону»